«Профессор накрылся!» и прочие фантастические неприятности - Генри Каттнер

Я пристально следил за Маммом и собственной безопасностью. И за моим Белым президентом – на случай, если Мамм все же выдвинет против меня обвинения. Ничего такого не случилось. Торнвальд держался совершенно обычно. Я попытался поставить себя на место Мамма, но не смог предугадать его действия. На что же он способен? Допустим, подбросит пару вирусов: вдруг да поможет. Я тщательно проверил свое самочувствие. Он мог даже нанять убийцу или подстроить аварию. За этим я тоже зорко следил. В нашем мире всегда приходится рисковать, ничто не проходит даром. Я убил Халиайю, и это стоило риска.

Как-то раз я позвонил Лайле. Она не захотела со мной говорить. Но это ничего. У меня еще будет время повторить попытку. Пока что со мной поселилась девушка с театральным именем Флейм, Огневушка. Я, конечно, не собирался снова жениться, но должен же кто-то вести хозяйство. Дома работы был непочатый край, кроме того, положение в обществе не позволяло мне оставаться холостяком. Флейм принадлежала к гетерам, то есть могла быть мне женой во всем, кроме духовных связей, составляющих часть магической системы. Как и у наших предков, у нас была последовательная полигамия, значит, после развода я мог жениться во второй раз. Но на духовном уровне полигамии не существовало. Там развод был невозможен. Так что в мире магии я все еще был женат на Лайле. А она не хотела со мной даже разговаривать… По крайней мере пока.

Через неделю после смерти Халиайи с Рэббом случилось несчастье. Это произошло в больнице: передозировка успокоительного привела к летальному исходу. Клан устроил ему пышные похороны. Кроме этого, поначалу не происходило ничего необычного – если не считать того, что у меня появилось совершенно дурацкое, бессмысленное затруднение, которого я нисколько не ждал. Я мог побороть все сознательное, рациональное и контролируемое. Но проблемы начались с ритуальными видениями.

Попробую объяснить механизм этих видений. Сжигаешь травы, колешь себе так называемый священный наркотик, а потом ритуальная молитва и галлюцинации. Галлюцинации укрепляют веру в себя среднего мага. Но даже лишившись веры, я прибегал к ритуальной показухе. Я чувствовал, что, стоит мне отойти от традиций в малом, и я могу потерять бдительность и начну отличаться слишком сильно, что станет заметным. Так что я был как все. Ко мне приходили, чтобы наслать чары на врагов из других кланов, ставили свою подпись на контракте, и все средства массовой информации разносили вести о могуществе магии. Никаких проблем, пока мне на голову не свалился новый заказ на кражу души.

Мой заказчик был исполнительным директором нашей корпорации, а враг его принадлежал к «Корпорации развлечений», тотему Льва. Уровень мастерства директора был достаточно высок, так что ему пришлось бы провести только девять лет службы на грани нищеты. Я проследил, чтобы он подписал договор, выставил за дверь и поджег травы. Затем сделал укол и произнес молитву тотему Орла. Галлюцинации начались.

Я увидел жертву во сне и только замахнулся на нее священным копьем, как… проснулся. Я находился в кабинете, в горелке дымились травы, а рука ныла от укола. Никогда со времен ученичества не случалось подобного. Я сидел на месте, не в силах прийти в себя от удивления. Удивления и тревоги.

Как бы по-идиотски это ни звучало, в голове засела мысль, что, раз ко мне не приходят ритуальные галлюцинации, я не могу больше смотреть запрещенные микрофильмы. Полный бред, лишенный всякой логики. Но я не мог выбросить эту идею из головы. Чем больше я думал, тем больше росла в душе беспричинная тревога.

Наконец меня осенило, что это либо наркотик оказался слабым, либо травы не подействовали… Нет, только не травы – они всего лишь часть показухи. Какая разница. Я послал их вместе с наркотиком на химический анализ и стал ждать результатов. Помнится, один раз я оглянулся на чучело орла на стене. Оно ответило стеклянным взглядом. Результаты анализа показали, что наркотик и травы были вполне обычными.

Конечно, это не имело значения. Я в любое время мог объявить по телевидению о краже души, и магия подействует независимо от моих галлюцинаций, ведь эта магия рождается в голове самой жертвы, а не в моих ритуальных пассах. Но меня произошедшее настораживало. Это был симптом, вот только какой болезни? В конце концов я решил, что у меня просто выработался иммунитет к наркотику и мне нужна большая доза. Ну, в какой-то степени я оказался прав. Удвоив дозу, я увидел больше. Но все равно проснулся, так и не окончив ритуала. И на сей раз я очнулся чуть ли не в панике, понимая, что происходит нечто странное и надо что-то делать. Немедленно.

То, что я предпринял, было очень опасно, но волнение затмило мой разум… Тревога все еще сжимала желудок и разливалась по телу… И тогда я еще увеличил дозу и наконец-то довел видение до конца. Проснувшись, я обнаружил над собой двух врачей и Торнвальда, который суетливо расставлял у них за спиной свои глупые фетиши.

– Убирайся к черту, Карл, – заявил я. – Тут нужна медицина, а не магия. Всего лишь передозировка священного наркотика.

– Подожди, Ллойд. – Торнвальд старался напустить на себя внушительный вид – Врачи занимаются своим делом. Не мешай мне заниматься своим.

– Нечего тебе тут делать.

С этими словами я снова упал. Я задыхался, сердце билось так неровно, что я испугался, как бы оно не остановилось вовсе. Один из врачей что-то вколол мне и велел расслабиться. Но, памятуя о Рэббе, я чувствовал невыносимый ужас от погружения в сон помимо воли. Однако проснулся я в гораздо лучшей форме. Торнвальд ушел со словами, что, хотя он и не поставил окончательный диагноз, похоже, вмешательство магии не зафиксировано.

Мне все еще было паршиво, но я сел за письменный стол и закончил работу, по счастью уже только механическую. Затем я отменил все остальные встречи, отправился домой и попросил Флейм позаботиться о тишине в доме. На следующий день лучше мне не стало. Флейм уговаривала остаться дома, но стоит только признаться, что ты болеешь, тут же расходятся слухи о заклятиях. Нет, я не мог позволить, чтобы люди гадали, отчего же Черный президент чувствует себя так плохо. Так что я пошел на работу, несмотря на раскалывающуюся от боли голову и небольшой жар.

Но до работы я так и не добрался. Только я шагнул на движущуюся дорожку, как рассудок у меня помутился, и я сел мимо сиденья. Если б я не попытался